Закончившийся провалом крымский поход 1687 года развязал руки противникам Самойловича. Поражение грозило сильно пошатнуть позиции Голицына и его покровительницы Софьи, нужно было вину сложить на кого-нибудь другого, и второе лицо в походе – гетман Самойлович – весьма для этого подходил.
Его верная старшина быстро сориентировалась в ситуации – и доносы полетели в Москву. Гетман-де и к походу готовился недобросовестно и вообще был против него, и к антитурецкой лиге в целом относился неодобрительно.
Короче – измена! Используя свое положение, гетман сделал все для того, чтобы крымский поход не удался!
Донос был московским правительством принят благосклонно. Суда не было. Старого гетмана с сыном Яковом, полковником Стародубским, сослали в Сибирь без разбора дела, все имущество их было конфисковано. Второго сына Самойловича, полковника Черниговского Григория Самойловича постигла еще более страшная участь – ему отрубили голову в Севске по приговору «за бунт и сопротивление». И его имущество конфисковали, разумеется.
[float=right]
[/float]
ван Самойлович падения не перенес и на следующий год в Тобольске отдал богу душу.
Всесильный Голицын еще в том же возвратном на пути из Крыма лагере, где был арестован Самойлович, вел переговоры с генеральным есаулом Мазепою. О чем – выяснилось вскоре, когда после высылки семьи старого гетмана решено было выбрать нового. Голицын предложил кандидатуру Ивана Мазепы. Старшина, понимая, что за этим предложением стоит рекомендация московского правительства, выбор поддержала.
Впоследствии открылось – Мазепа обещал за свое выдвижение Голицыну 10 тысяч рублей, и выплатил их честно...
В 1691 году царь Петр получил письмо, в котором Мазепу объявляли соучастником готовившегося на него покушения. Так это было или нет, но в Москве донос был признан ложным, а проведенное Мазепой расследование показало, что к этому причастны Леонтий и Павло Полуботко. Наказание последовало без промедления: все имущество и земли у Полуботко были изъяты.3
Леонтий Полуботок, полковник Переяславский, был лишен полковничества, всех нажитых маетностей, практически разорен. Не прошла коса конфискаций и контрибуций мимо молодого хозяина Павла Полуботка (его жена была племянницей Ивана Самойловича), у которого к тому времени было уже две дочери, и жена снова была в тяжести.
Богатство вернулось к Полуботко лишь многие годы спустя. Мазепе, решившему вывести Украину из подчинения Москвы, требовалась поддержка всех кланов, входивших в старшину, которую ему пришлось покупать. Выпускник Академии Павел Полуботок был приближен к гетману Мазепе и поставлен через некоторое время на самое престижное полковничество – Черниговское. Мазепа очень доверял Павлу Полуботко...
Но в 1709 году, вместо того чтобы последовать за своим благодетелем к шведам, черниговский полковник в числе первых явился к приехавшему восстанавливать законный порядок на Украине царю Петру.
После измены Мазепы Павел Полуботок был одним из двух кандидатов на гетманскую булаву, но Петр Великий выбрал слабого Скоропадского , а о Полуботоке выразился так: «Этот очень хитер, он может Мазепе уравниться».
Чтобы как-то смягчить ситуацию с выбором гетмана, а также отблагодарить Полуботка за верность, пожалованными грамотами царя Петра за Полуботоком было утверждено более 2000 дворов, и он сделался одним из первых богачей в Малороссии, жил широко и даже держал у себя «двор», наподобие гетманского.
Однако жажда власти продолжала снедать его. И, чтобы не быть обойденным при следующей раздаче гетманских регалий, Полуботко подобрал «золотые ключи» к сердцу корыстолюбивого соратника царя Петра Великого Александра Даниловича Меншикова.
По смерти Скоропадского ему, «обще с генеральною старшиною», поручено было впредь до избрания нового гетмана ведать малороссийскими делами.
Петр I остался верен себе: черниговский полковник стал не избранным, а назначенным императором на время — до выборов — наказным гетманом. А проводить эти самые выборы «царь Великия, Белыя и Малыя Руси» запретил.
[float=left]
[/float]
Одновременно царь Петр начал разрушать и сами основы гетманской власти. В Малороссии, до тех пор не платившей в имперскую казну никаких налогов, вводились подати с богатой старшины. А вместо сидевшего в столице Малороссийского приказа, дьяки и подьячие в котором охотно принимали подношения казацкой старшины и не вмешивались в ее дела, Петр создал Малороссийскую коллегию, которая находилась в украинском городе Глухове. Эта коллегия, составленная из шести великороссийских штаб-офицеров из гарнизонов, стоящих в украинских городах, под председательством бригадира Вельяминова, фактически упраздняла какое бы то ни было значение гетмана и его генеральской старшины. Наличие на одной территории двух администраций привело к конфликту.
Бригадир Вельяминов, стоявший во главе коллегии, сказал однажды Полуботоку с товарищами: «Согну я вас, что и другие треснут. Уже ваши давнины переменить велено, а поступать с вами по-новому».
Полуботок решился всячески бороться, на легальной почве, с Вельяминовым и его новшествами. Вначале, казалось, успех склонялся на сторону Полуботока и малороссийских автономистов; Сенат, которому они жаловались на Вельяминова, отменил многие его распоряжения; сторону Полуботка держал из личных корыстных побуждений Меншиков. Но Петр I игнорировал жалобы Полуботка, продолжая ограничивать малорусское самоуправление.
Вельяминов жаловался на непослушание Полуботока царю. Результатом жалоб стали указы 1723 г., предоставившие еще более значительную власть малороссийской коллегии: к ней переходила вся прежняя гетманская власть, на полковничьи уряды велено было назначать не малороссиян, а великорусов.
Николай Маркович одну из глав своей «Истории Малороссии» изданной в 1842 году в Москве в Типографии Августа Семена заканчивает патетически: «Велик был Петр в своих помыслах, велик был и в средствах достигать цели своей! Но еще один тяжелый подвиг предстоял благодушному царю: «Ему должно было для блага отечества и для общего двух народов успокоения замкнуть правдивые уста знаменитого Украинца: перед ним стоял Полуботок...»4
В мае 1723 Полуботок и его два главных помощника (Савич и Черныш) были вызваны в Петербург, где он подал челобитную Петру I об отмене новых стеснительных порядков, чем очень разгневал царя.
[float=right]
[/float]
Петр I велел Полуботка с товарищами посадить в Петропавловскую крепость и послал в Малороссию Румянцева произвести следствие о челобитных, подававшихся Полуботком от имени народа. Имущество Полуботка было конфисковано.
В то же время Тайная канцелярия планомерно и настойчиво одного за другим допрашивала всех арестованных украинцев, доискиваясь не только правды о конфликте с Коллегией Малороссийской, но и о казне Войска Запорожского, находившейся в ведении наказного гетмана, но сыскной бригадой Румянцева не обнаруженной.
А казна та должна была быть по расчетам делопроизводителей немалой. И нужда в ней была превеликая. Однако, никто ничего вразумительного сказать не мог, не помогали и пытки. А старик Полуботок, так и вообще молчал, усмехался только в усы. Да и занемог он к тому же – не больно с таковым и поговоришь.
В украинской историографии с именем Полуботка связано немало мифов. Личность Полуботка, очевидно вследствие его печальной участи, была окружена впоследствии ореолом мученичества и идеализирована.
В частности, «История русов» приводит довольно подробные обличительные речи Полуботка, якобы произнесённые в заключении. Например, якобы перед смертью гетман сказал: «Я вражды к тебе никогда не имел и не имею, и с тем умираю, как христианин. Верю несомненно, что за невинное страдание моё и моих ближних, будем судиться от общего и нелицемерного Судии нашего, Всемогущего Бога, и скоро пред Ним оба предстанем, и Пётр с Павлом там рассудятся» (хотя непонятно, кто из палачей мог их записать и как они оттуда попали к автору данного произведения полвека спустя).
Он умер в заключении 18 декабря 1724 г. Ровно на сорок дней Господь дал пережить Петру Первому Павла Леонтьевича Полуботка и призвал к себе его ранним утром 28 января 1725 года. Может быть и встретились души их там, в неведомой выси, где ни сорок дней или столетий значения не имеют, где царствуют истина и вечность…
Но вернемся к казне Войска Запорожского, которую не нашла следственная бригада Ушакова...
Войсковая казна это вполне реальная и весьма ощутимая сумма, находящаяся в ведении гетмана и генеральной старшины, обеспечивающая, как боеспособность войска, провиант, содержание, так и растущий уровень личного благосостояния вышеупомянутой старшины. Собственно, за канцелярскою тяжбой с Коллегиею Малороссийской о судах неправедных и поборах необоснованных стояла прежде всего забота гетманской администрации о сохранении за собой именно права собирать всевозможнейшие налоги и разнообразные подати с казачества и прочего посполитого люда, то есть, забота о пополнении казны. По издавна заведенному порядку сюда же, в войсковую казну, поступала и половина от конфискованного, и наиболее ценные трофеи, воинская, стало быть, добыча.
Согласно легенде, перед арестом Полуботок тайно отдал на хранение 200 тысяч золотых монет Банку Англии под 7,5 %. Сумма денег, банк и проценты варьируются в различных вариантах: некоторые источники указывают на две бочки с золотом, 2,5 % и банк Британской Ост-Индской компании.
В своем завещании Полуботок якобы ставил условие, что деньги можно будет получить в банке только тогда, когда Украина станет свободной и независимой страной. И сделать это можно будет только в присутствии представителя, уполномоченного Украинским независимым государством и обязательно одного из его потомков по мужской линии. 80% вклада завещалось Украине, 20% - потомку по мужской линии. Вот такое условие...
Откуда вообще в деле о наследстве гетмана Полуботка всплыла Англия? Каким образом?
Да, по описям и протоколам допросов ясно, что казна войсковая обнаружена не была, ее искали, но не нашли. А может быть сундук с деньгами был просто закопан в огороде отдаленного полуботковского родственника, человека верного?
Или под каким-нибудь приметным деревом в лесу?
В традициях казаков и гайдамаков именно таким образом оставлять на сохранение деньги и воинскую добычу.
[float=left]
[/float]
Следует подчеркнуть и то обстоятельство, что дом Полуботков в Михайловке, в котором и пересиживала жена Павла Леонтьевича трудные времена его ареста, по наследству достался в свое время Василию Капнисту. Так вот новый владелец высказывал удивление прочности, глубине и обширности подвальных помещений этого дома – среди многочисленных стен, закоулков и коморок этих каменных погребов не представляло труда замуровать и несколько сундуков, и человека живого, свидетеля, предположим, неугодного, и даже коня оседланного в полный рост.
Но не разбирали подвалов, не размуровывали потайного хода царские служители. А простого миноискателя им ждать еще два с половиною века. Не говоря уж об ультразвуке, рентгене, инфракрасном излучении и прочих научных премудростях наших дней...
Есть несколько версий о судьбе золота Полуботка.
Вот что читаем у Прокопенко В. в его произведении «Сокровище»: «По первой, основной версии, главным действующим лицом является сын Павла Леонтьевича Полуботка – Яков. Предчувствуя неизбежный свой арест и все его формальные последствия, как то опись и конфискацию имущества, мудрый пан полковник по совету еще более мудрой пани жены полковниковой поступает следующим образом: в середине 1720 года сыну своему Якову поручает он секретную миссию, снаряжает его в дальнюю дорогу на двух крепких возах с четырьмя казаками дюжими в сопровождении. А везти надлежит восемь (?) бочонков малых, воском крепким залитых.
Снарядилась экспедиция в путь и без лишнего шуму отбыла, на полудень головы коней своих направляя. К морю, стало быть, Черному. Здесь, на море, где именно, версия не уточняет, но надо полагать, недалеко от дельты днепровской, в районе Очакова (и тут же выплывает закономерный вопрос – а почему надо было ехать на подводах, если от Чернигова вниз по реке к морю прямой испытанный и плавный путь?) предстояло казакам сторговаться с моряками, нанять корабль для путешествия, или в крайнем случае, учитывая серьезность целей, купить его вместе с командою. Уж не знаю, на каких условиях, но Якову Павловичу, по рассматриваемой версии, заполучить судно удалось.
[float=right]
[/float]
И, перегрузив бочонки на палубу, казаки поплыли еще южнее – через Босфор и Дарданеллы, из Эгейского моря в Ионическое, мимо Греции и Сицилии, мимо острова Ла-Валетта, по Тиренскому морю – в Марсель, шумный французский порт. Здесь Якову Полуботку надлежало нанять французские подводы, на них перегрузить бочонки и двигать уже на Север, к Гаврскому побережью, к проливу Ла-Манш, через всю страну от побережья Средиземноморского к Океанскому. Ему и это удалось.
Достигли славные ребята-казаки пресловутого Гавра, сторговались с плывущими к туманному Альбиону моряками и перегрузились на отчаливающий парусник.
Скоро и беспрепятственно тайных посланников пана Черниговского полковника вместе с восемью бочонками малыми, залитыми воском, встретила столица могущественной Британской империи.
Яков Павлович заглянул без промедления на Ломбард-стрит, где размещались конторы банков английских, выбрал наиболее подходящий банк Ост-Индской компании и с облегчением передал представителям сего банка все восемь бочонков, в которых, как, наверное, следящий за мыслью читатель догадался, воском было залито для вящего камуфляжу и таможенного обману – подлинное червоное казацкой войсковой казны золото.
И сумма называется точная – было под воском 200 000 золотых.
Здесь следует сделать небольшое отступление, так как сам собою возникает вопрос об изобретательности казацкого ума, догадавшегося провезти золото через половину Европы именно в бочонках и именно залитых воском.
История отечества знает красноречивый пример, откровенными последователями которого и выступили, согласно версии, Полуботки.
Еще в 1604 году, то есть более века до описываемых событий, поздней осенью, когда Лжедмитрий со своими войсками уже продвигался к Москве, заняв Чернигов, Оскол, Белгород, Воронеж, Елец и другие города, – случилось его ратникам перехватить казну, тайно везенную московскими купцами к начальникам северских городов. Сам Новгород-Северский единственный оказал военное сопротивление полкам самозванца; командовал гарнизоном Петр Федорович Басманов вместе с Никитой Романовичем Трубецким, посланным Годуновым специально для встречи ненавистного лже-царевича.
Так вот, задержанные торговые люди, купцы с обозом и различной поклажей, везли царским служакам помимо всего прочего еще и провиант. Уж не знаю, что именно привлекло внимание ратников Лжедмитрия в обозе всего более – икра ли паюсная, окорока ли вологодские, соленья или сулеи с крепкой горилкой (хроника годуновской поры о таких подробностях умалчивает), однако совершенно точно из тех же хроник начала XVII века известно, что лжецаревичу доставили для суда и разбора купцов, которые везли в медовых бочках казну войсковую для поддержания сил противника.
Не убежден, что Полуботок или его помощники знали именно об этом, запечатленном летописцами, случае. Но то, что такой способ транспортировки особо ценных грузов существовал, сомневаться не приходится – традиция более чем вековая…»
Читаем далее:«Вторая «северная» версия появилась, скорее всего одновременно с первой, как альтернатива ей, для тех, кого уж совсем не убедит марсельское путешествие. Впрочем, не исключено, что обе они были запущены в общественное мнение с одной целью – направить мысль интересующихся по ложному пути, привлекательному удалью и благородным риском, везеньем, которое сопутствует, как известно, сильным.
Да, так согласно второй версии все тот же Яков Полуботок (интересно, а почему не Андрей? Его что, на море укачивало что ли?) и все с теми же бочонками, залитыми все тем же воском (количество, правда, изредка варьировалось) направляется уже не на юг, а в прямо противоположном направлении – на Север. Цель его – Архангельск, город удалых зверобоев, купцов и мореплавателей заморских.
Города этого портового, проехав опять же беспрепятственно всю Россию, Яков достигает. За деньги немалые нанимает корабль и шкипера, который соглашается быть и переводчиком. И с тем шкипером, уже по Баренцеву и Норвежскому и Северному морям плывет Полуботок-младший в Лондон. Приплывает.
Дальше все знакомо и легко – тем более переводчик под рукой. Однако, таким образом, шкипер оказывается посвященным в дело, и с ним надо поступать или как со своими собственными казаками, что грустно, или как с джентльменом, умеющим держать слово. Шкипер, – морской волк, оказывается человеком благородным и обещает тайну вклада навечно сохранить. Яков ему доверяет, и прощаются они вполне дружелюбно.»
Есть еще третий, малоизвестный вариант маршрута «золота Полуботка». По приказу Петра I украинские казаки участвовали в рытье Ладожского канала.
После первой своей экспедиции на строительство Ладожского канала в 1718 году Павел Леонтьевич Полуботок с трудом привел домой половину казаков, потеряв в жестоких условиях многих друзей и тысячи воинов; и самому ему довелось пережить там превеликие тяготы. Поэтому понятно, что когда был получен приказ вновь направлять казацкое войско на изнурительное рытье канала, он решил предусмотрительно распорядиться своим имуществом на случай невозвращения, написал «духовную», положил ее в зеленую шкатулку, – то есть приготовился к вполне возможным ударам судьбы. Но в завещании нет и быть не могло ни единой строки о золоте казны войсковой.
Читаем дальше у Прокопенко В.: «И тут нельзя не заметить знаменательного совпадения, – припоминаете? – все версии об отправке сокровищ в Англию датируются именно 1720-м годом, то есть именно тем, когда Павел Леонтьевич в качестве наказного гетмана при живом еще ясновельможном гетмане Иване Скоропадском возглавлял украинское войско в ладожском походе. Случайно ли такое совпадение? И совпадение ли? А не тут ли сокрыт ответ на главный наш вопрос поставленный при рассмотрении всевозможных вариантов транспортировки столь секретного и ценного груза через всю страну и за море?
Представьте себе, – санкционированное самим царем передвижение по стране казацких полков, военный многолюдный поход, – какое еще более надежное прикрытие для вывоза ценностей можно было придумать – ни тебе подорожных, ни тебе проверок, ни подозрений: полная конспирация, – в сопровождении двадцати тысяч воинов подвода с золотом абсолютно беспрепятственно и без малейшего риска могла быть проведена через всю Украину и Россию, а дальше Яков мог под видом фуражира или провиантмейстера продолжить путь до Архангельска…
Учитывая характер Полуботка и сложившуюся очень сложную для него ситуацию, тут есть над чем задуматься. Как и он, наверное, не одну бессонную ночь провел, прежде, чем принял окончательное решение. Взвесить ему нужно было все, до самой наименьшей детали предстоящей операции. И он взвесил…
Но факт – завещание перед ладожским походом Полуботок написал. Однако не пришлось в тот раз завещанием воспользоваться, так как и из этого похода Полуботок вернулся цел и невредим. Так оно и лежало в ящике шкатулки до лета 1723 года.
Последние записи в духовной сделаны за неделю до выезда Полуботка из Чернигова, 5 июня 1723 года.
В 1908 году завещание это держал в руках Николай Гальковский, разбиравший архив графа Капниста в городе Лебедине. Василий Капнист являлся прямым потомком наказного гетмана и ему по наследству достался общирный архив последнего. Но завещание это, которое обнаружил местный историк, по сообщению самого Гальковского, начиналось со слов: «Якову для подарков и для прочего прибирания к тому же акту весельному повинно пять тысяч из суммы моей оставляю быти, и сукна, против Андреевых сукон справившиеся»… Гальковский сразу же разобрался, что так не может начинаться документ и потому сделал совершенно логичный вывод о том, что держал в руках лишь финал тестамента, а начальные же его страницы (сколько их было - неизвестно) обнаружить ему тогда не удалось. Исследователь не лишал себя надежды найти их при дальнейшем разборе архива, но нашел или нет – неизвестно. Собрание бумаг графов Капнистов со временем раздробилось, часть его ныне находится в фондах Черниговского исторического музея. Но там ли искомые листы?
Есть известие о том, что домовая служанка Полуботков, выполняя инструкцию хозяина, как только было получено известие об аресте полковника, сожгла все его письма, все хранившиеся в доме бумаги, которые так или иначе могли повредить Павлу Леонтьевичу при царском досмотре.
Может быть и начало завещания обратилось в пепел усердием служанки? »
[float=left]
[/float]
История «Золота Полуботка» обрела широкую известность в 1907 году, когда была опубликована в русском журнале «Новое время» профессором Александром Рубцом. Александр Рубец в своей статье рассказал о том, что он обнаружил запись рассказа английского шкипера, который вез в 1720 году из Архангельска в Лондон двух молодых украинцев (Андрей и Яков ?) и их дядьку-наставника.
Пассажиры, как утверждал шкипер, еле втащили на судно тяжелые бочонки. По прибытии в Лондон они попросили шкипера проводить их до конторы Ост-Индской компании.
В бочонках оказалось 200 тысяч золотых червонцев, и один из украинцев, представившийся сыном Павла Полуботко Андреем (опять путаница ?), внес их в Ост-Индскую компанию на хранение. Вклад был принят на следующих условиях: 4% годовых с начислением процентов на проценты, на него не распространялись правила конфискации за давностью лет, и получить вклад мог либо сам Павло Полуботко, либо его наследники, либо лица, ими назначенные.
Следует заметить, что Рубцы - одна из фамилий, которая считается потомками гетмана Полуботка. «Историк В. Моздалевский в своем капитальном «Малороссийском родословнике» собрал хронологические сведения об этом семействе, и заняли они много страниц, восходя корнями к самому началу семнадцатого века. Многими поколениями предки Рубца гнездились на Черниговских землях. Достаточно вспомнить, что именно один из Рубцов во второй половине ХVII века в был послан в Петербург с прошением от Украины на избрание нового гетмана. Так что в многочисленной когорте наследников Полуботка Александру Ивановичу было чем гордиться. »4
Александр Рубец предложил провести съезд потомков Полуботко в 1908 году в городе Стародубе. «... в 1907 году столичная газета «Новое время» в № 11384 от 20 ноября поместила объявление, от которого, как круги от камня, брошенного в воду, поползли слухи, домыслы, сплетни, распространяясь на всю Россию. Разумеется, с особым интересом встретили это объявление жители Украины, так как оно касалось предмета, связанного с нею самым тесным образом.
Судите сами: «Александр Иванович Рубец, бывший профессор С.-Петербургской консерватории считает своим долгом довести до сведения лиц, состоящих в близком или дальнем родстве с Павлом Леонтьевичем Полуботко, исправлявшим должность гетмана Малороссии в 1722—1724 годах, что после смерти названного гетмана Полуботко остался значительный капитал в Лондонском государственном казначействе, положенный им туда сроком до востребования. Капитал этот наследниками П.Л. Полуботко не истребован, и в настоящее время возрос до 80 миллионов фунтов стерлингов или до 800 миллионов рублей.
Полагая, что право на истребование означенного вклада в виду его бессрочности («до востребования») наследниками не утрачено и возможно, но, сознавая, что одному человеку это не по силам, я почтительнейше и усердно прошу всех с нижепоименованными фамилиями прибыть в город Стародуб Черниговской губернии 15 января 1908 года для совместного и всестороннего обсуждения мер по законному истребованию из Лондонского Государственного Казначейства капитала Полуботки.
Список наследников: Полуботки, графы Гудовичи, Кулябко-Корецкие, Рубцы, Лизагубы, Синегубы, Сологубы, Немирович-Данченки, Старосельские, Гамалеи, Рашевские, Трипольские, Бонч-Осмоловские, Булацели, Бороздны, Борковские, Дунин-Барковские, Почеки, Подольские, Тризны, Тропины, Тычины, Лазаревские, Лошинские, Лосины, Золотаренки, Ханенки, Миклашевские, Дорошенки, Щербаки, Чарнолуцкие, Аржаво-Чижевские, Шандриковские, Ширай, Чесноки, Искры, Гудим-Левковичи, Тарновские, Самоквасовы, Самойловичи. Список этих фамилий был составлен в 40-х годах прошлого столетия по поручению Лондонского Государственного Казначейства, через агентов, приезжавших с этой целью в Россию. Присовокупляю, что до осуществления предполагаемого мною съезда гг. наследников, я ни в какую переписку по сему делу входить не буду и на запросы отвечать не стану. А. Рубец».
Представляете, что мог почувствовать добропорядочный гражданин, развернув после сытного обеда газету и на первой же странице прочтя свою или своего знакомого фамилию, да еще с приоткрывающейся перспективой получить негаданное наследство, хранящееся двести лет в английском банке?
Это объявление Александра Ивановича Рубца в газете «Новое время» имело очень широкий резонанс.
[float=right]
[/float]
Автор музыкальной версии знаменитого шевченковского стихотворения «Думы мои, думы мои» Рубец был достаточно популярен в либеральных кругах украинской интеллигенции, и по сей причине недостатка в добровольных помощниках не испытывал. В подготовке съезда ему помогали молодые и энергичные адвокаты из Чернигова и Харькова.4
В рождественские праздники 1907 года была добавлена для многих изрядная толика надежд, ожиданий и предвкушений. Разумеется, среди читателей столичной газеты было и жандармское ведомство. И хотя к перечисленным приглашенным формально оно не относилось, но, тем не менее, специально подготовленных сотрудников к предстоящему мероприятию спешно назначило. И предстояло им немало потрудиться, чтобы подробные отчеты исправно ложились на чиновничьи столы департамента.
В качестве примера можно привести два документа из архива Черниговского Жандармского Управления:«12 января Стародубский уездный исправник Начальнику Черниговского Губернского Жандармского Управления. 15 января сего года в городе Стародубе предстоит с разрешения Черниговского губернатора съезд наследников бывшего малороссийского гетмана Полуботко, оставившего в 1700-х годах в Лондонском банке крупный вклад денег, достигший в настоящее время колоссальных размеров 800 миллионов рублей – для обсуждения вопроса по поводу предъявления претензий к Английскому Правительству о возвращении означенного капитала. Уездный Исправник /подпись/»
«СЕКРЕТНО. Помощник начальника Черниговского жандармского управления в Стародубском уезде января 1908 г. № 114 получено 24.01.1908 дело № 3 Во исполнение предписания от 16 января № 163 доношу, что 15—16 января в городе Стародубе с разрешения Черниговского губернатора состоялся съезд наследников бывшего малороссийского гетмана Полуботко. На этот съезд явилось около 660 человек наследников. Но по слухам будто бы в Лондонский банк никакого вклада Полуботко не делал. Ромистр Зайцев Подпись/»
Показателен факт, который всплыл много позднее – министерство Иностранных дел России сразу же после объявления в газете, но не поднимая излишнего шума и не информируя о том общественность, провело со своей стороны исследование названного в объявлении Рубца факта хранения Лондонским банком некоего вклада бывшего наказного гетмана Украины. Внешнеполитическим ведомством были предприняты определенные шаги для того, чтобы ответить на запрос правительства – сколь реальны распространяющиеся слухи? Рвение чиновников тоже можно понять – речь ведь в объявлении шла о сумме нешуточной – почти в миллиард рублей!»4
Немало способствовали подогреванию атмосферы на съезде многочисленные газетные публикации, потоком хлынувшие после приведенного уже объявления Александра Ивановича Рубца.
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
[/float]
