С кончиной Всеволода Большое Гнездо в Северо-Восточной Руси образовались два враждующих между собой крупных удела: Владимирский удел князя Юрия Всеволодовича, к которому тяготели Суздаль и Пере-яславль-Залесский с младшими сыновьями Всеволода — Святославом и Ярославом, и Ростовский удел Константина Всеволодовича. Его поддер- живал князь Юрьева-Польского Владимир Всеволодович. Вскоре суздальский князь Святослав, нарушив все договоренности, также переметнулся на сторону Константина. Между сыновьями Всеволода шла жестокая война с захватом городов, пленением людей и бесчисленными жертвами.

Решающая битва враждовавших братьев произошла в 1216 году на реке Липице. Поводом к сражению послужили взаимоотношения Рюриковичей с Великим Новгородом. Пользуясь «городовой вольностью», новгородцы приглашали себе князя то из Южной, то из Северо-Восточной Руси. На сей раз они призвали на княжение Ярослава Всеволодовича из Пере-яславля. Однако вскоре он стал им неугоден и был изгнан. Обиженный Ярослав занял Торжок и велел своему войску перекрыть подвоз хлеба к Новгороду. Новгородцы обратились за помощью к своему бывшему князю и верному защитнику — галицкому князю Мстиславу Удалому. Тот позвал в союзники ростовского князя Константина, пообещав ему в случае победы великокняжеский «стол» во Владимире.

На стороне Ярослава выступил князь Юрий. Но поражение объединенных дружин в Липицкой битве было сокрушительным: только убитыми на поле боя осталось более девяти тысяч человек. Князь Ярослав бежал с поля боя, потеряв свой позолоченный шлем и загнав четырех коней; на пятом же он наконец доскакал до Переяславля-Залесского, где и укрылся.

Одержав победу, Мстислав Удалой, как и обещал, вынудил Юрия покинуть Владимир, и Константин стал великим князем. Правда, править ему довелось недолго, так как он тяжело заболел. На исходе жизни он примирился с Юрием, вернул ему Суздаль и поручил попечение о своих детях.

Константин умер в 1218 году. Юрий Всеволодович вновь вернулся на великий стол во Владимире. Он приложил немало сил к укреплению внеш- них границ и усмирению враждебных соседей. В 1220 году по повелению Юрия его младший брат, юрье-во-польский князь Владимир, ходил на камских булгар. Он сжег их город Ошел, а жителей частично перебил, частично угнал в плен. Год спустя Юрий решил закрепить за собой земли при впадении Оки в Волгу, где обычно собирались русские полки перед походом на булгар, и заложил там город Нижний Новгород.

В это время на северо-западных границах Новгородской земли было неспокойно. Русским дружинам приходилось сдерживать натиск немецких рыцарей, которые уже захватили южную Ливонию, намереваясь обратить местное население в католичество. Вслед за ними в Прибалтику двинулись шведы и датчане. Вскоре на балтийских берегах возникли датские укрепления Ревель и Таллин.

Южная Русь продолжала бесконечную борьбу с половцами.

Владимирский князь Юрий Всеволодович, занятый внутренними делами на своей земле, не придавал значения ранним известиям о монголо-татарах. Первым, услышав о надвигавшейся на отечество опасности, забеспокоился Мстислав Удалой. В 1223 году к нему в Галич в тревоге прибыл его тесть, половецкий хан Котян, с приближенными. Родственник поведал галицкому князю, что на их землю напали неведомые враги, которым «несть числа», что в бою они не знают страха и не щадят побежденных. Хан Котян и его подручники упрашивали Мстислава помочь им в нежданно свалившейся беде.

Мстислав Удалой вместе с ханом Котяном немедленно отправился в Киев и созвал там большой совет князей. Съехались в основном правители южных уделов. Великий князь владимирский Юрий Всеволодович участвовать в совете отказался. После долгих споров русские князья решили объединиться и выступить против неведомого врага. Сразиться же с ним они задумали подальше от родных границ. Всех убедил довод князя Мстислава: если не помочь половцам, они соединятся с татарами и нападут вместе на Русь.

Всю весну 1223 года русские княжества собирали силы. С апреля к месту сбора на Днепре ехали, шли, плыли войска, подтягивалась половецкая конница. Вся эта разномастная рать под палящим солнцем двинулась в степь по направлению к Сурожско-му (Азовскому) морю.

Конные разъезды быстро донесли моногольским темникам Субудаю и Джебэ о движении русских отрядов. Ханские полководцы дважды присылали своих послов, убеждая князей прекратить поход и заключить мир. «Мы воюем только с половцами и не трогаем вашей земли», — заверяли они.

Но княжеская рать упорно продолжала путь на юг. Сведения русских дозорных о боевых качествах степняков были противоречивы: одни лазутчики говорили, будто кочевники — «простые люди» и никудышные воины, другие утверждали, что они — достойные противники. Нетерпеливый Мстислав Удалой однажды разбил неприятельский сторожевой отряд. И это придало русскому воинству уве- ренности в своих силах, а князьям -беспечности.

Подойдя к реке Калке, князья увидали на другом берегу могучие силы противника. Мстислав и молодой во-лынский князь Даниил Романович не стали дожидаться, пока остальные дружины изготовятся к битве, переправились через реку со своими полками и врубились во вражеские ряды. Поначалу князьям сопутствовал успех. Но вступившие в бой половцы вскоре малодушно повернули вспять, i Беспорядочно отступая, они привели в расстройство главные силы русских войск, которые еще только готовились к сражению.

Воспользовавшись этим замешательством, монголы мощным натиском конницы смяли расстроенные ряды русских воинов. Началось повальное бегство: в ужасе бежали простые дружинники и тысяцкие, бежал раненый Даниил и непобедимый доселе Мстислав Удалой.

В эти минуты киевский князь Мстислав Романович и его рать занимали господствующую высоту неподалеку от места сражения. Оттуда было видно, как гибнут воины Удалого, но киевские отряды не двинулись с места на подмогу погибающим соотечественникам. Мстислав Романович лишь распорядился укрепить высоту валом и кольями, надеясь в одиночку отбиться от неприятеля. Он держал оборону три дня, но затем военачальники Чингисхана пустились на хитрость. Они потребовали у князя большой выкуп и обещали отпустить его дружину, не причинив ей никакого вреда. Русские тогда еще не ведали о коварстве кочевников и согласились на сделку. А монголы, заняв укрепление, тут же перебили всех его защитников. Князей захватили живыми, связали, бросили их на землю и, навалив на пленных доски, уселись на этом помосте пировать, раздавив несчастных насмерть.

Такого разгрома Русь еще не ведала. Подобно стаям саранчи, уничтожая все на своем пути, пронеслись вражеские полчища по ее южным областям. Если город оказывал сопротивление, его безжалостно сжигали, а жителей убивали. Если же город сдавался, его обитателей карали не менее жестоко.

Русские люди сравнивали нашествие с концом света и с ужасом ждали своей участи.

Но неожиданно, не дойдя ста верст до Киева, ханские отряды повернули назад и так же стремительно, как пришли, исчезли, словно растворились в прикаспийских степях. «Откуда взялись, не знаем, и куда делись, не ведаем», — было записано в летописи. Простой народ считал, что Господь наслал «поганых» на Русскую землю в наказание за грехи, за бесконечную вражду между князьями. Но уж коли грех был искуплен такими жертвами, то и зло исчезло бесследно. Жизнь на Руси стала постепенно возвращаться в привычное русло. Правда, грозные предзнаменования нет-нет, да и тревожили народное воображение. То появится на небе звезда «копейным образом» (то есть комета), то случится землетрясение, то солнечное затмение. Люди ждали неурожая, голода, моровой язвы, даже светопреставления, но ни- кто не помышлял о повторении нашествия монголо-татар.

В 1227 году основатель Империи монголов грозный Чингисхан умер. Место Великого хана занял его сын Угэдэй. Спустя девять лет он направил орды расширять империю на север и на запад. Предводительствовал войсками внук Чингисхана Батый (Бату, Батыга). Завоеватели разгромили волжских булгар, половцев и, преодолев густые леса, в начале зимы 1237 года подошли к Рязани. Движение их было столь стремительно, что ее жители не успели даже приготовиться к отпору. Дабы оттянуть время, рязанский князь Юрий отправил своего сына Феодора к Батыю с богатыми дарами и одновременно послал гонцов во Владимир к великому князю просить помощи.

Судьба Феодора оказалась трагичной. В ханской ставке дары у него приняли, но Батый захотел еще увидеть жену княжича Евпраксию, отличавшуюся редкостной красотой. Феодор гордо ответил, что не пристало христианам показывать жен «злочестивым язычникам». За дерзкий ответ Феодора убили, а Евпрак-сия, узнав о гибели мужа, выбросилась из окна высокого терема с младенцем на руках.

Приблизившись к Рязани, монголы потребовали «десятины», то есть десятой части всего имущества жителей. Рязанцы ответили, что победителям достанется все, но только когда в живых уже не будет ни одного защитника города. Князь Юрий вместе с князьями муромским, коломенским и пронским решил сразиться в чистом поле и выставил против вражеских полчищ немногочисленную рать.

Князь владимирский, которого ничему не научило бесславное поражение на Калке, помощи соседям не оказал. В короткой, но жестокой сече рязанское войско полегло почти поголовно, и кочевники осадили Рязань. Пять дней оборонялись горожане, а на шестой монгольские воины проломили укрепления с помощью стенобитных машин и ворвались в город. Хан Батый приказал полностью разрушить Рязань. Несколько дней продолжались резня, грабежи и пожары, после чего некогда прекрасный город стал напоминать огромное пепелище.

Уничтожив Рязань, войско Батыя направилось к столице Северо-Вос-точной Руси — Владимиру. По пути подверглись разорению Пронск, Белгород, Коломна и другие города. Подступив к Москве, Бату сжег и ее, и захватил в плен сына великого князя — Владимира Юрьевича. Только теперь Юрий Всеволодович осознал всю степень опасности, нависшей над отечеством. Он поручил оборону стольного города сыновьям, а сам поехал собирать большое ополчение. Но время было безвозвратно упущено. 2 февраля 1238 года Батыевы орды подошли к Владимиру. Для устрашения жителей монголы поставили против городских стен плененного князя Владимира Юрьевича. Они предложили горожанам сдаться, а когда владимирцы отказались, молодого князя казнили на их глазах.

Несколько дней монголо-татары готовились к штурму города: вязали лестницы, устанавливали «пороки» (стенобитные машины). 7 февраля они разрушили городские укрепления в нескольких местах и хлынули на улицы с разных сторон. Сопротивление отважных защитников Владимира было быстро сломлено. Родственники великого князя и некоторые бояре, принявшие схйму накануне взятия города, укрылись в главной соборной церкви Владимира, где и погибли: опьяненные кровью и жаждой разрушения, кочевники сожгли храм вместе с людьми. Стольный город Владимиро-Суздальского княжества был уничтожен.

В короткий срок его судьбу разделили Суздаль, Переяславль-Залес-ский, Ростов, Юрьев-Польской, Дмитров, Городец... Полтора десятка русских городов захватил и разгромил хан Батый только в феврале 1238 года.

Великий князь Юрий Всеволодович все еще стоял лагерем на речке Сить под Ярославлем, когда ему принесли весть о падении Владимира и гибели близких. Большого ополчения собрать он не смог, но горе укрепило его решимость сразиться с противником немедленно.

Между тем монголо-татарские орды не замедлили появиться вблизи русского лагеря. В битве на Сити 4 марта войско Юрия потерпело поражение, а сам великий князь погиб. Его обезглавленное тело позже опознал ростовский архиепископ и похоронил правителя Руси в Богородичной церкви Ростова Великого.

В это время ханская конница, круто повернув на запад, устремилась к Новгороду. И снова горели города: Волок-Ламский, Тверь... Торжок продержался две недели, ожидая помощи от Великого Новгорода. Однако подмога так и не пришла. Все дальше и дальше в глубь Руси продвигались монголо-татарские полчища, подобно огненной лаве, погребая под собой все живое.

До Новгорода оставалось каких-нибудь сто верст, когда завоеватели внезапно остановились: начиналась весна, обещавшая разлив рек и оттаивание болот, а в лесистой местности в это время года лошадям грозила бескормица. Зная это, орды кочевников повернули назад. Сама природа спасла Новгород от участи Рязани и Владимира.

На обратном пути перед ханом Батыем оказался слабо укрепленный городок Козельск. Княжил там (а точнее, числился князем) малолетний Василий из черниговской ветви рус- ских князей. Козельск показался монголам легкой добычей, но его жители решили, что лучше сложат свои головы, нежели откроют ворота врагу. Семь недель ничего не могли поделать воины Батыя с неприметным городком. А когда все-таки прорвались они за стены Козельска, последние защитники сошлись с ними в рукопашной схватке прямо на улицах. Четырех тысяч воинов недосчитался Бату после взятия «злого города», как назвал он Козельск. В гневе приказал хан расправиться со всеми оставшимися в живых. Погиб и маленький князь Василий.

После этих событий Батый отвел своих воинов на отдых в половецкие степи. А на великий стол во Владимире вступил брат убитого Юрия — князь Ярослав Всеволодович.

У Александра не оставалось времени на то, чтобы созвать большое войско. Веря, что «Бог не в силе, а в правде», он наскоро собрал тех, кто находился под рукой, и выступил навстречу шведам. Те спокойно отдыхали после перехода по Балтийскому морю. Их суда стояли на якоре, а на берегу раскинулись шатры. Нападение русских было столь неожиданным, что скандинавы даже не успели взяться за оружие. Жалкие остатки шведского войска спасла ночная темнота. Биргеру удалось бежать, но на его лице навсегда осталась отметина от клинка новгородского князя. За эту победу двадцатилетнего Александра стали именовать Невским.

Впечатление от этой победы новгородцев было тем сильнее, что случилась она в тяжелую для Руси годину. Народ боготворил Молодого князя, считая, что на него и на Новгородскую землю снизошла благодать Бо-жия. Вскоре родилось предание, будто в Невской битве Александру помогали святые князья Борис и Глеб. Тем не менее строптивые новгородцы в том же году ухитрились поссориться с князем Александром и вынудили его покинуть их землю. Он уехал к отцу и получил в управление Перея-славль-Залесский.

В том же 1240 году на Северо-Западную Русь напали ливонцы. Вместе с ним шли датские и германские рыцари, объявившие крестовый поход против православных, которых они считали варварами, приравнивая к язычникам. Им удалось занять старинный русский город Изборск и хорошо укрепленный Псков из-за предательства некоторых бояр, открывших им городские ворота. Отряды «псов-рыцарей» стали бесчинствовать уже в окрестностях Новгорода, перехватывая купеческие обозы и нанося серьезный вред торговле. Новгородцы пошли «бить челом» великому князю владимирскому Ярославу, умоляя вновь прислать им своего сына. Втайне они надеялись, что Ярослав опять пришлет им Александра Невского, но приехал младший Ярославич — Андрей. Это не удовлетворило новгородцев. В Переяславль за Невским отправился сам владыко — епископ Новгородский. Ему удалось уговорить Александра забыть обиды и принять новгородское княжение.

В 1241 году Александр Невский принялся очищать северо-западные области Руси от незваных гостей и уже в начале следующего года освободил Псков. Плененных там немецких наместников князь отправил в Новгород, а попавших в его руки предателей-бояр безжалостно казнил. Весной 1242 года войско Александра вошло в захваченные ливон-цами земли угро-финского племени чудь. Здесь, на льду Чудского озера, 5 апреля 1242 года произошла битва, получившая название Ледового побоища.

Полководческий талант молодого князя в полной мере раскрылся и при подготовке к сражению, и в ходе боевых действий. Он расставил свои войска так, что их тыл был надежно прикрыт высоким обрывистым берегом озера, а немцы лишались свободы маневра.

Обычно немцы в сражении выстраивали свои войска в виде клина, острую часть которого составляла тяжеловооруженная конница. По-рус-ски такое построение называлось «свиньей». «Рыло» этой «свиньи» разрывало строй оборонявшегося противника надвое, а следующие за конницей пешие воины довершали разгром. Александр учел эту немецкую тактику, и расположил силы таким образом, что вклинившаяся в боевой порядок русских «свинья» подставляла свои бока под фланговый удар. Именно так все и случилось: когда закованные в латы конные рыцари рассекли центр позиции новго- родцев и дошли до берега, с флангов в бой вступили полки русских и словно клещами сдавили немецкий клин. В тыл крестоносцам ударила конная дружина Александра. Рыцари не выдержали и в панике бежали.

Но победой в Ледовом побоище борьба русского князя за восточное побережье Балтийского моря не завершилась. Еще несколько лет потребовалось Александру Невскому, чтобы рыцари отказались от прежних своих завоеваний в Северной Руси. Он нагнал страху не только на немцев, но и на литовцев, постоянно тревоживших Новгородскую землю и в своих разбойничьих набегах доходивших до самого Торжка.

С именем Александра Невского, в трагическое для Руси время одержавшего замечательные победы и сумевшего уберечь от иноземного владычества хотя бы часть родной земли, русские люди связывали надежды на лучшие дни. Но после смерти Ярослава хан Батый, не желавший объединения русских земель, отдал великокняжеский престол не Александру, а брату покойного Святославу Всеволодовичу.

Александра и Андрея Ярославичей повелитель Золотой Орды вызвал в Сарай. Хан хотел посмотреть на Невского, чья слава перешагнула границы Руси. Природа наделила князя не только впечатляющей внешностью и воинским мужеством, но и государственным умом. В ордынской ставке Александру пришлось проявить себя дипломатом, ибо он понимал, что с ханом надо ладить любым путем, а для этого - в первую очередь смирить гордыню. Он прошел через очистительные костры, поклонился идолам, стоял перед правителем на коленях. Батый признал выдающиеся военные качества победителя ли-вонцев и шведов, заявив, что «нет князя подобного ему». После этого хан отправил братьев в Монголию к великому хану, и отлучка Ярославичей из родных мест растянулась на два года.

Тем временем младший из Ярославичей, московский князь Михаил Хоробрит («Храбрый») изгнал из Владимира своего дядю Святослава Всеволодовича и сам занял великий «стол». Но в том же 1248 году Михаил погиб в войне с литовцами. В Большой Орде между Александром и Андреем начался спор «о великом княжении». Ярлык достался младшему брату, а Александр должен был довольствоваться разоренным Киевом, непостоянным Новгородом и отцовским Переяславлем-Залес-ским.

Возможно, принимая такое решение, правитель Орды рассчитывал, во-первых, перессорить братьев, а во-вторых, убрать подальше опасного Невского. Как и рассчитывал хан Батый, Александр затаил злобу на Андрея. Однако Андрей не стал покорным исполнителем ханской воли. Пылкому и свободолюбивому князю Андрею трудно было изображать покорность Золотой Орде. Вместе со своим единомышленником — галиц-ким князем Даниилом, который тоже мечтал об освобождении от монголо-татарского ига, он стремился объединить всех князей. Те же были озабочены только получением ярлыка на великое княжение.

В 1250 году, обделенный ханскими милостями, Святослав отправился в Орду добиваться возвращения во Владимир. Через два года туда же поехал Александр Невский жаловаться на Андрея, что тот якобы не по старшинству стал великим князем, да еще не полностью уплачивает дань. Хан Батый осерчал и приказал доставить Андрея в Орду. На Русь двинулась огромная рать захватчиков во главе с татарским царевичем Неврюем. Великий князь Андрей решил сразиться с ним, но потерпел сокрушительное поражение и бежал в Швецию.

Получив вожделенный ярлык на великое княжение, Александр Невский сразу же проявил свой властный характер. Когда в очередной раз заволновались новгородцы и изгнали из города его сына Василия, Невский силой заставил их принять молодого князя обратно и заменил неугодного посадника на более послушного княжеской воле.

В 1257 году новый золотоордын-ский хан Берке потребовал провести в покоренных русских землях (Суздальской, Муромской, Рязанской), а также и в непокоренной Новгородской перепись населения, чтобы взимать поголовную дань. С каждого человека, исключая представителей духовенства, Орда брала подушную подать — «число». Кроме того, все товары, продававшиеся на территории Руси, облагались «тамгой» -внутренней таможенной пошлиной. Сбор дани поручался откупщикам, которых называли «бессерменами».

Узнав о «татарском числе», которое отныне распространялось и на жителей вольного Новгорода, горожане взбунтовались. Городской посадник, ставленник Александра Невского, был убит. Новгородский князь Василий Александрович взял сторону горожан и, не желая ссориться с отцом, уехал во Псков. Невский, в прошлом защитник новгородской вольности, вынужден был сам сопровождать ордынских послов, приехавших требовать десятины. Горожане с послами разговаривали уважительно, щедро одарили их, но платить дань наотрез отказались. С боярами — зачинщиками смуты — Александр расправлялся жестоко. Однако он ничего не мог поделать с вольным городом. Только два года спустя, угрожая татарским погромом, он добился согласия новгородцев на перепись и уплату дани. Горожане при этом сумели выговорить себе льготу: бессерменов в город не пускали, а свою долю Новгород передавал через князя.

Едва успокоился Новгород, как волнения начались во Владимире, Суздале, Ростове, Переяславле. Жители избивали сборщиков дани, и ордынские полчища уже готовы были снова двинуться на Русь. Чтобы смягчить ситуацию, Александр — уже в четвертый раз — поспешил в Сарай. Зиму и лето провел он там, уговаривая хана смилостивиться, засыпал подарками его приближенных. И добился того, что набег на русские земли был остановлен. Более того, по просьбе князя хан Берке отменил принятое ранее требование посылать русские войска на помощь татарским. Но поездка в Орду и выполнение там тяжелой дипломатической миссии подорвали здоровье Невского. На обратном пути он едва смог доехать до волжского Городца и слег от тяжелой болезни. 14 ноября 1263 года, приняв постриг, Александр скончался.

Митрополит Кирилл, извещая народ во Владимире о смерти великого князя, воскликнул: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде солнце Русской земли!» Народ искренне оплакивал Александра, забыв все обиды и помня только его заслуги. Его выдающаяся роль в сохранении Руси, его знаменитые подвиги за веру и родную землю оставили об Александре светлую память.

Похоронили его во Владимире. Позже Александр Невский был канонизирован и до сего дня считается святым покровителем русского воинства. Мощи его в начале XVIII века по повелению Петра Великого перевезли в Санкт-Петербург, в Алексан-дро-Невскую лавру. Учрежденный в 1725 году орден Святого Александра Невского был одной из высших наград Российской империи.

Александр Ярославич оставил после себя дочь и четырех сыновей. Дмитрий и Андрей Александровичи занимали великий княжеский престол.

После смерти Василия Александровича старшим из оставшихся сыновей Александра Невского являлся Димитрий. Он и наследовал великокняжеский стол во Владимире. Первым делом новый правитель обратил свой взор на Новгород: обладание богатым торговым городом значительно укрепляло позиции великого князя. На сей раз Господин Великий Новгород осознал преимущество того, что глава Руси, властвуя в вольном городе, будет покровительствовать ему, и благосклонно принял Димитрия.

Димитрию пришлось в ту пору оборонять северные границы Руси. Его войско было отправлено усмирять взбунтовавшихся данников Новгорода — племя корела. Кроме того, существовала постоянная опасность нового вторжения немецких и шведских феодалов. В оборонительных целях и для защиты русской части Финского залива великий князь начал строительство каменной крепости Копорье. Но когда он разместил в крепости свою дружину, жители Новгорода сочли это угрозой своей вольности. Димитрию при- шлось срочно покинуть северо-запад-: ную область, чтобы собрать большое войско. Князь был намерен образу- i мить непокорных новгородцев. Он с войском дошел уже до реки Шелонь, когда приехавший к нему новгородский архиепископ все-таки склонил его к миру. Но, согласясь на пребывание княжеской дружины в Копорье, строптивые горожане продолжали копить обиды и ждали только удобного случая, чтобы сместить князя.

Пока Димитрий занимался укреплением северных рубежей государства, его младший брат, городецкий князь Андрей Александрович, съездил в Орду, где лестью и богатыми дарами убедил хана передать ему великое княжение. Подкрепленный монголо-татарской ратью и войсками некоторых русских князей, коварный Андрей выступил против брата. Димитрию удалось бежать, но ордынцы, вторгшиеся в его отчину, разорили Владимирские земли вплоть до самого Торжка.

Димитрий направился на север, к границам Новгорода, надеясь най- ти убежище в укрепленной крепости Копорье. Однако новгородцы не захотели пустить его в свои пределы: они выставили у озера Ильмень многочисленные полки, взяли в заложники дочерей и бояр князя Димитрия и удерживали их до тех пор, пока вся княжеская дружина не покинула крепость. Опальному князю ничего не оставалось, как вернуться в родной Переяславль, только что разграбленный монголами.

С трудом он собрал новое войско и повел его в сторону Новгорода, но у Дмитрова его уже поджидала новгородская рать. Пользуясь численным превосходством, новгородцы навязали князю мир, по которому он отказывался от притязаний на вольный город и обязывался в будущем не мстить его жителям. Своим правителем Новгород признал Андрея Александровича.

Тем временем властолюбивый Андрей вынашивал планы захвата Пере-яславля и, поддерживаемый ордынской конницей, пошел на Суздальскую землю. Димитрий вынужден был бежать, но теперь уже не на север, а на юг. Здесь, в причерноморских степях, обосновалась новая Орда — Ногайская, отколовшаяся вследствие внутренних усобиц от Золотой.

Повелитель Причерноморья хан Ногай (прошлом золотоордынский воевода) внушал такой страх и своим, и чужим, что одним только своим повелением, даже не применив силы, в 1283 году вернул Димитрию право на великое княжение. Ни золотоордынский хан, ни тем более Андрей Александрович не осмелились перечить Ногаю. И между сыновьями Александра Невского установилось шаткое перемирие.

Покровительство могущественного Ногая несколько упрочило положение великого князя. Когда в 1285 году не смирившийся князь Андрей привел на Суздальскую землю какого-то царевича-ордынца с войском, Димитрий, твердо выступив против чужеземного вторжения, захватил в плен бояр из свиты Андрея. Несколько лет спустя он поддержал и жителей Ростова, когда те постановили на вече изгнать из города татар, во множестве поселившихся там и всячески притеснявших мирных ростовчан.

Золотоордынский хан никак не отреагировал на непокорность русских, настолько его беспокоили в тот момент отношения с Ногайской Ордой, повелитель которой все больше стеснял его власть. Однако князья, занятые внутренними раздорами, не сумели воспользоваться усобицами ордынских владык для облегчения участи отечества.

Князь Андрей привлек на свою сторону многих удельных князей, убедив их, что Димитрий готов посягнуть на их права и владения. Среди союзников Андрея оказался и любимец Ногая — ярославский князь Феодор Рос-тиславич. И теперь Ногай решил послать на Русь войско, чтобы возвести на владимирский «стол» Андрея. В 1293 году монгольские полчища под предводительством Дюденя, брата хана Ногая, хлынули во Владимиро-Суздальскую землю. «Дюденева рать» разграбила и сожгла четырнадцать русских городов, множество людей было убито и уведено в плен. Князь Димитрий не мог противостоять столь сильному врагу и бежал в Псков к князю Довмонту.

Участь Владимирской земли грозила и Тверскому краю. Но жители Твери, воодушевленные мужеством своего князя Михаила Ярославича, намеревались до последнего человека сражаться с неверными, и их отвага спасла город. Воинство Дюденя повернуло на Новгород, успев разорить только Волок-Ламский. Тут подоспели новгородские послы и засыпали военачальника дарами, а князю Андрею заявили, что ему незачем водить татар в вольный город, поскольку там всегда желали видеть его своим князем. После переговоров «Дюдене-ва рать» вернулась в родную степь. Князь Андрей обосновался в Новгороде, а его союзник Феодор получил в награду Переяславль-Залесский.

Оставаясь в Пскове, Димитрий все еще надеялся сесть на великий престол. Во избежание новых бедствий на Руси тверской князь Михаил вызвался быть посредником между враждующими братьями. По заключенному между ними договору Димитрий отказывался от владимирского княжения и возвращался в отцовский Переяславль. Новгородское княжество получало обратно город Волок-Ламский.

Феодору велено было покинуть Переяславль, и он в гневе сжег город. Но Димитрий узнал об этом уже в последние часы жизни: в 1294 году по пути из Твери в родной удел он заболел и умер недалеко от Волока-Ламского .

Тело Димитрия Александровича было погребено в Переяславле-За-лесском. Там стал править его старший сын Иоанн. Другой его сын, Александр, еще отроком был послан в Орду, где вскоре и скончался.

Заняв великокняжеский престол, Андрей Александрович сразу же ввязался в междоусобицу. Властолюбивый, но не обладавший государственным умом, Андрей не мог^удержать в руках удельные княжества. Смоленск, Ярославль, Тверь были вполне независимы и при Димитрии, а теперь к самостоятельности потянулись и Переяславль, и Москва.

На Руси образовались две враждующие княжеские партии. В одну из них входили Андрей и его союзник, ярославский князь Феодор. К ним присоединился ростовский князь Константин. Противодействие им оказывали тверской князь Михаил, переяславский Иоанн и московский Даниил. Известие о новых княжеских раздорах достигло Орды, и хан в качестве третейского судьи послал во Владимир своего представителя. Соглашения тем не менее достигнуть не удалось.

Ханский посол, получив богатые дары, отбыл в родные края, а великий князь Андрей Александрович, на словах пообещав оставить братьев и племянника в покое в их уделах, воспользовался пребыванием Иоанна в Орде, собрал войска и двинулся покорять Переяславль. Однако под Юрьевом-Польским путь ему перекрыли дружины Михаила и Даниила. Андрей пошел на заключение мира и более на Переяславль не посягал.

Следующий съезд князей состоялся в Дмитрове в 1301 году. На этой встрече великий князь Андрей и брат его Даниил уладили свои дела, а недавние союзники Михаил и Иоанн, напротив, разъехались во взаимном неудовольствии. Княжеские разногласия ослабляли союз Михаила, Иоанна и Даниила и усиливали позиции великого князя Андрея. Видя это, тверской князь воспользовался недовольством новгородцев действиями великого князя и заключил с ними договор, обязывающий обе стороны приходить на помощь друг другу в трудных обстоятельствах. Но спокойствия в русских землях не прибавилось. Более того, вскоре произошли события, коренным образом изменившие обстановку в Северо-Восточной Руси.

В 1302 году умер бездетным переяславский князь Иоанн Димитрие-вич. «По старине», выморочным уделом должен был распорядиться по общему совету со всеми родичами великий князь. Но в условиях разлада во Владимиро-Суздальском княжестве договориться оказалось невозможным: каждый правитель смотрел на свой удел, как на частную, а не родовую собственность, и считал возможным распорядиться ею по своему усмотрению.

Перед смертью Иоанн завещал Пе-реяславль своему дяде, московскому князю Даниилу — младшему сыну Александра Невского. В год смерти отца Даниил был еще ребенком, и в удел ему досталась бедная и удаленная от экономически выгодных торговых путей Москва. До поры до времени московский князь сидел в своей вотчине и старался не ссориться с сильными родичами. Он поддерживал брата Андрея в междоусобице против брата Димитрия. Когда на Русь пришел Дюдень, Даниил открыл городские ворота татарам и не пытался препятствовать грабежам.

С усилением тверского князя Михаила московский князь принял его сторону и держался в оппозиции к Андрею Александровичу.

Расширяя границы собственной земли в 1300 году Даниил ходил походом на Рязанское княжество, сумел захватить тамошнего князя Константина и поселил его в Москве как почетного пленника. Принадлежавшая Рязани Коломна отошла к Москве. Даниилу удалось сохранять хорошие отношения с племянником Иоанном Димитриевичем, за что тот и завещал Переяславль московскому князю.

Даже после всех тягот, выпавших на его долю, Переяславль оставался одним из важнейших городов Влади-мирско-Суздальской земли и по числу жителей, и по величине войска, и по мощи двенадцатибашенной крепости. Великий князь Андрей отправил в Переяславль своих наместников, но Даниил их изгнал. Андрей пытался жаловаться хану, однако и поход на Рязань, и присоединение Переяславля сошли Даниилу с рук. Защитив принадлежавшие ему владения от притязаний старшего брата, Даниил действовал расчетливо и рачительно. Постепенно Москва возвышалась, собирая русские земли и укрепляя свою независимость.

Даниил скончался в 1303 году. Он стал первым московским князем, похороненным в Москве. По одним данным, он был погребен в деревянной церкви Святого Михаила, стоявшей на месте нынешнего Архангельского собора. По другим — могила Даниила Александровича находилась в основанном им Даниловом монастыре. Основатель династии московских князей причислен Русской православной церковью к лику святых.

В истории и народной памяти Даниил остался мудрым правителем. Оказавшись во главе одного из самых бедных уделов, он сумел разумной политикой благоустроить свою вотчину и возвысить Москву, которая по прошествии времени стала стольным городом Русского государства.

Узнав о кончине Даниила, жители Переяславля единодушно объявили своим князем его сына Юрия Даниловича. Боясь, как бы великий князь Андрей вновь не стал претендовать на их город, они даже не отпустили Юрия на погребение отца. Юрий Данилович успокоил переяславцев и, чтобы доказать, что он готов продолжать политику укрепления Московской земли и не боится ни великого князя, ни татарского хана, отвоевал у Смоленского княжества город Можайск.

Хану в то время и в самом деле было не до противоборства русских князей: Золотая Орда по-прежнему была занята соперничеством с Ордой Ногайской. Эта вражда вылилась в бесчинства ордынцев на южнорусских землях. На северо-восток двинулся поток беженцев из некогда цветущей Киевской земли. Вскоре из Киева во Владимир была перенесена митрополичья кафедра. Митрополит Максим окончательно обосновался в столице Северо-Восточной Руси.

В 1304 году скончался великий князь Андрей Александрович, принесший много бед Русской земле и оставивший по себе недобрую память. Проклинаемый современниками за затеянные усобицы и «вождение татар» на Русь, он был похоронен не во Владимире, а в удельном Городце. Сыновья Андрея умерли в детском возрасте, и линия его прервалась.

Только в 1320 г. Юрий Данилович вернулся из Орды на Русь с ярлыком великого князя. Вдова и дети Михаи- ла долго упрашивали Юрия отдать им останки покойного для перезахоронения в Твери. Юрий согласился, но при условии, что сын Михаила приедет в Москву и заключит с ним мир, выгодный Москве.

Но уже в 1321 году сам же Юрий Данилович собрался в поход против Твери. Войну предотвратило вмешательство тверского князя Димитрия Михайловича, по прозвищу «Грозные Очи». Он прислал Юрию две тысячи рублей в качестве тверского «выхода» (это была та часть дани Золотой Орде, которую выплачивала Тверская земля) и обязался не оспаривать у Юрия великого княжения.

Однако полученную сумму Юрий татарскому сборщику не передал, а поехал с нею в Новгород, куда призывали его ратные дела. Это было его роковой ошибкой. Димитрий Тверской тут же отбыл в Орду и поведал хану об утаенной от него дани. Кроме того он рассказал о коварстве Юрия и Кавга-дыя и оправдал своего несчастного отца — князя Михаила Ярославича. В итоге осерчавший хан Узбек передал в 1322 году князю Димитрию Грозные Очи ярлык на великое княжение. Оно снова перешло к Твери, а хан потребовал Юрия в Орду к ответу. Правда, добраться туда московскому князю удалось не сразу. В пути его перехватил брат Димитрия, тверской князь Александр, и отбил у него весь обоз с данью и казной. Юрий остался жив, укрывшись в Пскове. Затем он вернулся в Новгород, где тогда от его имени правил брат Афанасий Данилович. В 1322 году Афанасий умер, и Юрий решил остаться в Новгороде. Москву же он поручил другому своему брату — Иоанну.

Юрий Данилович оказался, пожалуй, единственным князем, который умел ладить со строптивыми новгородцами. С ними он удачно воевал против шведов. В том месте, где Нева вытекает из Ладожского озера, Юрий основал крепость Орешек (Шлиссельбург). С войском вольного города он успешно отражал набеги Литвы. В 1324 году ходил на Великий Устюг и завоевал этот город, заключив с устюжанами договор в интересах Новгорода. После похода на Устюг дружина вернулась домой, а князь направился в Золотую Орду к хану Узбеку.

Великому князю Димитрию не хотелось, чтобы Юрий встречался с ханом в его отсутствие, и он тоже заторопился в Орду. Неизвестно, случайно ли встретились эти два соперника или Димитрий сам искал этой встречи, желая отомстить, но только великий князь Димитрий Грозные Очи напал на Юрия и убил его.

Князь Юрий Данилович был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля. Наследников московский князь не оставил.

Великий князь Димитрий «ожидал следствий» со стороны Золотой Орды несколько месяцев, но хан Узбек хранил молчание. В Москве начали роптать, что хан, не решаясь покарать убийцу своего зятя, проявляет слабость, недостойную повелителя великой державы. В Твери же, наоборот, надеялись на милосердие Узбека по отношению к Димитрию, отомстившему за гибель отца. Но 15 февраля 1326 года, по истечении десяти месяцев со дня убийства Юрия, по повелению хана Узбека Димитрий был казнен. Ему было 26 лет, и погиб он бездетным.

Расправившись с Димитрием, хан Узбек тем не менее удержал великое княжение за Тверью. Ярлык получил второй сын Михаила Ярослави-ча, князь Александр Михайлович. В 1327 году он прибыл из Орды в сопровождении ханского посла Чолха-на (на Руси его называли Шевкалом, или Щелканом). Чолхан доводился Узбеку двоюродным братом. С ними на Русь пришло большое монгольское войско. Бесчинства неверных были ужасны. Шевкал даже князя Александра Михайловича изгнал из его собственного терема и по-хозяй-ски там расположился.

По Твери поползли слухи, что «бу-сурмане» хотят перебить всех русских князей, христиан обратить в свою веру и посадить повсюду ханских баскаков. 15 августа 1327 года в городе вспыхнул мятеж. Ударил вечевой колокол, и началось избиение татарских послов. В гневе тверичи не пощадили даже ордынских купцов, до того времени мирно проживавших в Гостином дворе. Шевкал и остатки его отряда, не имея возможности противостоять разъяренной толпе, укрылись в княжеских хоромах. Тверичи подожгли терем, где ордынцы заживо сгорели. Лишь нескольким воинам удалось бежать, и они сообщили хану Узбеку о случившемся. Страшная месть мятежному городу, а может быть, и всей Русской земле, стала неотвратимой.

Московский князь Иоанн Данилович, узнав о событиях в Твери, поспешил в Орду, чтобы снискать расположение хана и убедить Узбека доверить ему карательную экспедицию. На Русь Иоанн возвращался во главе татарской армии в пятьдесят тысяч воинов. На своем пути татары сжигали города и села, убивали старых и малых, многих угнали в неволю. Стояла студеная зима, и участь оставшихся в живых была предрешена: они погибали, лишенные крова и пищи. Последствия татарского нашествия 1327 года продолжали ощущаться на обезлюдевшей Тверской земле на протяжении десятилетий. Стародавний спор о могуществе между Тверью и Москвой решился в пользу последней.

Иоанн Данилович после расправы над Тверью удостоился особой похвалы хана, и с тех пор его положение стало еще прочнее. Приведя татар, он наказал мятежную Тверь, и этим жестоким ударом спас от нашествия другие русские земли. Он избавился от главного своего соперника в борьбе за первенство на Руси и получил ярлык на великое княжение, пожалованный ему Узбеком за усердие.

Московский князь никогда не стеснялся в средствах, если это касалось возвышения и укрепления отчины. Внук Александра Невского, он родился в 1304 году. Пока в Москве княжил Юрий, Иоанн был у него в подручных, не имея собственного удела. Лишь когда Юрий Данилович получил великокняжеский ярлык и перебрался в Новгород, Москва досталась в полное управление Иоанну. С этого времени началось заметное усиление Москвы и ее возвышение над другими русскими городами. Вся восемнадцатилетняя деятельность московского князя, а затем и великого основывалась на трех положениях: видимая покорность ордынскому хану, союз с митрополиеи и сила великокняжеской власти в Новгороде и других северо-восточных княжествах.

Прежде всего, пользуясь особым доверием хана, Иоанн оградил московские земли от вторжения ордынцев. В то время как другие княжества страдали от их бесчинств и опустошений, на Московской земле царил покой. В «Ипатьевской летописи» об этом сказано так: «Перестали поганые воевать Русскую землю, перестали убивать христиан; отдохнули и опочили христиане от великой истомы и многой тягости и от насилия татарского».

Иоанн сам собирал дань для отправки в Орду, и, без сомнения, немалая доля этой дани «прилипала» к рукам оборотистого князя. Часть полученных таким образом средств шла на укрепление и расширение самой Москвы. Тогда не только Кремль, но и посад был обнесен крепкой дубовой стеной. Вокруг города одно за другим возникали большие села. В поисках спокойной жизни на московские земли перебирались земледельцы. Иоанн неустанно заботился о внутренней безопасности своей вотчины. Он безжалостно казнил воров и разбойников, и торговые люди могли безбоязненно передвигаться по дорогам княжества.

Своей бережливостью, граничащей со скопидомством, Иоанн заслужил прозвище «Калита», то есть «кошель» или «денежный мешок». Современники писали, что такой кошель он постоянно носил у пояса, наделяя из него мелкими деньгами нищих.

В Москву на службу к Иоанну Калите с охотой переходили бояре из других княжеств и приводили с собой вольных людей, способных владеть оружием. Милости московского князя искали и иноземцы, в том числе и татаро-монголы, не поладившие со своими властителями. В числе таких выходцев из Золотой Орды был крещеный мурза (князь) Чет, положивший начало русскому боярскому роду Годуновых.

В начале правления Иоанн Калита постарался упрочить и духовное значение Москвы как первенствующей в ряду русских городов. Для этого он перенес митрополичью кафедру в свою столицу. Еще в XIII веке русские митрополиты сочли бесполезным пребывание в обезлюдевшем, разоренном Киеве, где Софийский собор и Десятинная церковь лежали в руинах, а кельи Печерского монастыря опустели.

Первосвятители, номинально считаясь киевскими, предпочитали надолго задерживаться во Владимире, но вообще вели страннический образ жизни. Так же с места на место переезжал выходец с Волыни Петр, получивший в 1308 году митрополичий сан. В одну из поездок он посетил Москву, близко сошелся с Иоанном. Вместе они заложили в 1325 году каменную церковь Успения Богородицы, подобную той, что Андрей Боголюбский возвел во Владимире. Там митрополит выбрал место для своего будущего упокоения. При этом он будто бы сказал Калите: «Бог благословит тебя и поставит выше всех других князей; и распространит город этот паче всех других городов; и будет род твой обладать местом сим вовеки; и руки его взыдут на плещи врагов ваших; и будут жить в нем святители, и кости мои здесь положены будут». Пророческие слова Петра передавались москвичами, считавшими его своим святым покровителем, из поколения в поколение как предречение могущества и величия Москвы.

Иоанн Данилович выполнил завещание митрополита. Он завершил строительство Успенского собора и с почестями похоронил в нем митрополита Петра, когда тот покинул сей мир. Кроме того, великий князь построил в Кремле каменную церковь Архангела Михаила, завещав похоронить в ней самого себя. С тех пор Архангельский собор стал служить местом упокоения русских князей и царей, вплоть до Петра Великого. Вскоре в Кремле появились еще два каменных храма: Преображенский собор и церковь Иоанна Лест-вичника, что стояла на месте нынешней колокольни Ивана Великого.

Преемник Петра митрополит Фе-огност поддержал стремление Иоанна Калиты поднять церковное значение Москвы и навсегда поселился в ней, утвердив отделение митрополичьей резиденции от великокняжеского города Владимира. Вслед за ним и все последующие митрополиты выбирали Москву местом своего пребывания. Так Москва обрела свое значение «Первопрестольной».

В пределы Московской земли при Иоанне, кроме Можайска и Коломны, вошли Руза, Звенигород и Серпухов. Когда умер суздальский князь Александр Васильевич, Калита присоединил к своему княжеству Владимир, и правитель Суздаля Константин не посмел перечить Иоанну Даниловичу.

Двух своих дочерей Калита выдал замуж за ярославского князя Василия Давыдовича и за ростовского — Константина, но обращался с зятьями не как с родственниками или союзниками, а как с «подручниками», то есть подданными. Князья соседствующих с Москвою земель вынуждены были беспрекословно выполнять волю Калиты. Правдами и неправдами выколачивал московский князь из подвластных земель серебро, которое шло на приобретение новых владений. За деньги в состав Московского княжества вошли Углич, Галич и Бело-зерск. Таким образом покупались и выменивались села и города под Костромой, Ростовом и даже в Новгородских землях.

Новгородцы, весьма болезненно относившиеся к целостности своих земель, до поры до времени терпели самоуправство Калиты. Но в 1332 году московский князь, в очередной раз посетив Орду, сильно поиздержался на подарки и решил пополнить казну «закамским» серебром (так называли серебро, которое Новгород издавна получал от подвластных ему северо-восточных территорий вплоть до реки Печоры). Однако вытребовать денежную дань с Новгорода ему не удалось, и Калита пригрозил Новгородской земле войной. Но до войны дело не дошло, ибо опять стала проявлять непокорность тверская земля.

Некогда хан Узбек, наградив Иоанна Калиту за расправу над Тверью великокняжеским ярлыком, милостиво обошелся с князем Константином и поручил ему Тверское княжество. При этом хан приказал Константину и другим русским князьям отыскать и представить в Орду мятежного тверского князя Александра Михайловича, которому не мог простить гибель родича Чолхана.

В 1329 году Калита с митрополитом суздальским и тверскими князьями прибыли в Новгород и оттуда отправили послов в Псков, где находился князь Александр. Послы убедили Александра добровольно ехать к хану, дабы «не давать христиан на погибель поганым». Однако псковичи удержали его. Тогда митрополит Феогност предал всех жителей Пскова анафеме и отлучил их от церкви.

В такой ситуации Александру ничего не оставалось, кроме как поблагодарить псковичей за верность и покинуть город. Он уехал, но не в Орду, а в Литву. Псковичи же ударили челом московскому князю и известили Калиту об отъезде Александра. Это было первое изъявление покорности Пскова Москве и еще одна ступенька, поднимавшая ее значение.

Князь Александр, пробыв некоторое время в Литве, вернулся в Псков и княжил там около десяти лет. В 1339 году из Орды вновь поступило требование доставить Александра на ханский суд. Но он и сам решил ехать к Узбеку и просить о прощении. Правителю Золотой Орды понравилась покорность русского кня-зя, и он не только разрешил ему вернуться в Тверь, но и пожаловал ему титул великого князя. Так на Руси возникло два великих княжения: Московское и Тверское.

Все это нарушало планы Иоанна Калиты, и он, захватив с собой двух сыновей, Иоанна и Симеона, заторо- пился в Орду. Хитрый московский князь сначала представил хану своих наследников как будущих верных ханских слуг, а затем принялся настраивать Узбека против тверского князя Александра. Главная вина последнего состояла в том, что он, якобы в сговоре с литовским князем, готов возмутить против Орды всю Русь. В качестве улики была даже представлена выкраденная шпионами Калиты грамота, подтверждающая его слова. И Александра снова позвали к хану. Согласно существующему преданию, в тот момент, когда князь сел в ладью, чтобы плыть в Орду, поднялся сильнейший ветер, норовивший прибить ладью к берегу и не пустить князя в опасное плавание. Но Александр не внял предзнаменованию.

Несмотря на богатые дары, Александра в Орде приняли очень холодно. Месяц продержали тверского князя в ставке хана и наконец объявили день казни. 29 октября 1339 года Александра Михайловича и его сына Феодора по приказу хана Узбека четвертовали. Останки их позже отвезли в Тверь и похоронили рядом с ранее умерщвленными в Орде Михаилом Ярославичем и Димитрием Михайловичем. Так хан Узбек уничтожил три колена тверского княжеского рода.

Иоанн Калита был доволен: интрига помогла ему избавиться от опасного соперника, и он вновь получил подтверждение неизбывного ханского благоволения. Теперь можно было заняться отложенными на время новгородскими делами. Однако ему пришлось направить свою рать в другую сторону. Узбек приказал великому князю вместе с мон- гольскими войсками идти против смоленского князя Иоанна Александровича, не желавшего покоряться ордынскому правлению. Сам Калита, вопреки распоряжению хана, в том безуспешном походе не участвовал. Его, еще нестарого человека, внезапно поразила смертельная болезнь.

Иоанн успел принять схиму и скончался 31 марта 1341 года. Похоронили его в построенной им церкви Архангела Михаила. «Собиратель русских земель» своим преемникам оставил завет: продолжать дело возвышения Москвы и распространения ее власти над всеми русскими пределами.

После смерти Иоанна I Даниловича остались три сына. По отцовскому завещанию все недвижимое имущество делилось между ними следующим образом: Симеон получил 26 городов и селений, главными из которых были Можайск и Коломна; Иоанну достались 23 удела, в том числе Звенигород и Руза; на долю Андрея пришлись Серпухов, Лопас-ня и девятнадцать селений. И еще 26 городов и селений завещано было княгине Ульяне с меньшими детьми. Москва оставалась в общем владении. Назначение ее правителя зависело от ордынского хана.

Он торжественно въехал во Владимир, полный решимости вернуть этому городу былую славу и величие. Димитрий попытался сманить в свою столицу митрополита, но Алексий, благословив его на княжение, остался верен Москве.

В Орде меж тем усобицы продолжались. Пришедший из-за Яика полководец Хидырь убил Навруза и объявил себя ханом. Пока русские кня- зья везли ему дань, Хидырь сам пал жертвой заговора в пользу его сына Темир-Ходжи. На шестой день правления Темира пришел темник Мамай, умертвил его и, перейдя на правый берег Волги, стал править от имени какого-то хана Авдула. Оставшиеся в Сарае монголы не признали его власть и провозгласили своим ханом брата Хидыря — Мурата. Таким образом, Золотая Орда распалась.

Тем временем юный московский князь Димитрий, подталкиваемый митрополитом Алексием и боярами, объявил себя соперником суздальского князя, претендуя на великокняжеский престол. По традиции противоборствующие стороны поехали судиться в Сарай. Хан Мурат, поразмыслив, пришел к выводу, что в борьбе за упрочение собственного положения ему не мешало бы иметь Москву в союзниках, и отдал ярлык малолетнему Димитрию Иоанновичу.

Суздальский князь Дмитрий Константинович не признал ханского суда и отказался покинуть Владимир. Московская рать во главе с тремя юными князьями — Димитрием Иоаннови-чем, Иоанном Иоанновичем и их двоюродным братом Владимиром Андреевичем — выступила в поход на Владимир. Напуганный их решимостью, Димитрий Константинович бежал в Суздаль. Москвичи не стали преследовать его и оставили княжить в своем уделе. Димитрий Иоаннович, соблюдая обряд, сел на престол Андрея Боголюбского, но, прожив несколько дней во Владимире, вернулся в Москву. Так началось великое княжение Димитрия, в будущем прозванного Донским.

Суздальский князь дважды пытался оспорить ярлык у юного великого князя, и дважды Москва проявляла твердость. За спиной Димитрия стояла преданная идее возвышения Москвы крепкая боярская группировка, возникшая еще при Иоанне Калите. Наставником молодого князя стал митрополит Алексий, человек недюжинного политического ума, обладавший сильным характером и пользовавшийся большим уважением на Руси.

А вскоре и самому суздальскому князю Димитрию Константиновичу потребовалась помощь Москвы: его брат Борис стал враждовать с Димитрием из-за Нижнего Новгорода. Сначала строптивого Бориса пытались урезонить через духовных лиц. Отец Сергий из Троицкой обители отправился в Нижний звать Бориса на княжеский суд. Тот явиться отказался, и Сергий распорядился закрыть в Нижнем Новгороде все церкви. Но и это не помогло вразумить строптивого князя.

Тогда великий князь выделил войска, а суздальский князь Димитрий повел их на Волгу. В конце концов Борис уступил Нижний Новгород брату, удовольствовавшись Городцом. Димитрий Константинович на радостях выдал замуж свою дочь Евдокию за Димитрия Иоанновича.

Одновременно великий князь урегулировал отношения с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. В 1364 году умер Иоанн Иоаннович, и Димитрий присоединил к своему княжеству Звенигород и Рузу с землями. Он заключил с князем Владимиром взаимовыгодный договор, по которому двоюродный брат обязывался «держать под Димитрием великое княжение грозно и честно».

В те годы Русь опять посетила чума и выкосила множество людей в Коломне, Пскове, Нижнем Новгороде и других городах. В Твери умерли многие представители княжеского дома. Во всем Смоленске, по словам летописца, в живых осталось пять человек. Не миновала напасть и Москву. Но перед этим на город свалилось еще одно бедствие. Страшный пожар, начавшийся от копеечной свечки в церкви Всех Святых, за несколько часов уничтожил все четыре части города: Кремль, Посад, Загородье и Заречье. Видя ненадежность деревянных укреплений, Димитрий в 1367 году заложил каменный Кремль.

После усмирения Нижнего Новгорода Москва все активнее начала вмешиваться в дела других княжеств, выступая в роли то воительницы, то миротворицы. Именно московский князь, к примеру, потребовал от Новгорода расплаты за учиненный ушкуйниками грабеж купцов на Волге. Когда тверские князья не смогли поделить удел своего умершего родственника, мирить их опять-таки пришлось Москве. Причем уладить дело надо было так, чтобы не дать возвыситься молодому и властолюбивому тверскому князю Михаилу Александровичу, называвшему себя великим князем Тверским.

Михаила пригласили к Димитрию Иоанновичу. Митрополит Алексий обещал Михаилу, что московский суд будет праведным. Однако по прибытии в Москву тверского князя сразу же заточили в темницу, и только после приезда ордынского посла Михаил был освобожден. Но московские войска уже двинулись на Тверь. Михаилу ничего не оставалось, как обратиться за помощью к своему шурину, литовскому князю Ольгерду. Оль-герд был уже стар, но воинское счастье не изменило ему и на сей раз. Войско великого князя Димитрия Иоанновича потерпело поражение под Рузой, и литовцы, опустошая на своем пути русские селения, устремились к Москве. «Такого зла и от татар не было», — отмечал летописец.

Москва осаду литовцев выдержала только благодаря новым каменным укреплениям. Пришлось Димитрию мириться с Тверью и возвращать ранее захваченные у нее города. Но достигнутый мир оказался непрочным. В 1370 году Димитрий с войском прошел всю Тверскую землю и вернулся в свои владения с богатой добычей. В ответ Ольгерд вторично осадил Москву, и снова не смог с ней совладать. Он вынужден был заключить с московским князем договор, по которому отказывался от союза с Тверью. Договор был подкреплен браком князя Владимира Андреевича, двоюродного брата Димитрия, с дочерью Ольгерда.

Тверской князь Михаил решил поискать других союзников и обратился к ордынскому хану Мамаю. Тот вручил Михаилу ярлык и в подкрепление предложил свое войско, но князь, опасаясь татарских бесчинств, от такой услуги отказался и вернулся на Русь лишь в сопровождении ханского посла. Однако жители Владимирской земли не признали Михаила великим князем. Напрасно ханский посол звал Димитрия Иоан-новича слушать грамоту Мамая. «К ярлыку не еду, Михаила в столицу не впускаю, а тебе, послу, даю путь свободный», — ответил московский князь. Михаил бесславно возвратился в Тверь, а татарский посол получил приглашение в Москву, где бояре осыпали его дарами и полностью склонили на сторону Москвы.

И все же Мамай был немало рассержен неуступчивостью Димитрия и уже готовил войско для похода на Москву. Поднимать руку на Орду великий князь не рискнул. Пришлось ему ехать к хану, везти подарки и свою повинную голову. Провожали Димитрия со слезами на глазах, опасаясь, что его также постигнет трагическая участь тверских князей, казненных по приказу хана Узбека.

Ханский посол Сарыходжа недаром пировал с боярами и получал подарки в Москве. Он сумел подготовить прекрасную почву для миссии великого князя в Орде. На Русь Димитрий вернулся «со многою честью и с пожалованием». Хан разрешил Москве платить гораздо меньшую дань, чем прежде, и выдал Димитрию сына тверского князя Иоанна, находившегося в Орде заложником. За Иоанна Москва позже получила от Михаила 10 тысяч рублей.

При такой поддержке Орды Димитрию уже не были страшны новые попытки Твери поднять против Москвы Ольгерда. В 1373 году московская рать вышла навстречу литовским полкам и разбила их под Любутском. Но затишье продолжалось недолго.

Великий князь, держа слово, данное хану, исправно платил дань Ор- де, но уже не желал терпеть насилие со стороны монголо-татар. Когда в 1374 году отряд ордынцев численностью в тысячу человек стал бес- j чинствовать на Нижегородской земле, взбунтовавшийся народ с ведома тамошнего князя Димитрия Константиновича расправился и с отрядом, и с ханскими послами, которые его сопровождали.

Раздраженный хан Мамай поклялся отомстить Димитрию, которого он считал зачинщиком расправы над татарскими вельможами. Ситуацией не замедлил воспользоваться недовольный тверской князь Михаил. Нашлись заговорщики и в самой Москве. Сын покойного московского тысяцкого Вельяминова, Иоанн, обиженный упразднением отцовской почетной должности, на которую он сам претендовал, перешел на сторону Михаила и стал добиваться для него великокняжеского ярлыка.

В 1375 году Михаил ханский ярлык получил и начал военные дейст- i вия против Димитрия Иоанновича, ожидая помощи и от Литвы, и от Орды. Московского князя поддержали суздальско-нижегородский, сер-пуховский, городецкий, белозерский, кашинский, стародубский, тарус-ский, новосильский, оболенский, смоленский, брянский, ростовский, ярославский князья, а также новгородцы. Такое внушительное войско разорило Тверские земли, не оставив в целости ни домов, ни скота, ни хлебов на полях. Три недели Димитрий осаждал Тверь. Горожане мужественно оборонялись, со дня на день ожидая обещанной помощи. Но татары не пришли вообще, а литовцы, узнав о силе объединенной московской рати, повернули назад. Михаил, «видя изнеможение свое, понеже вся Русская земля восста на него», вынужден был сдаться.

По договору 1375 года тверской князь низводился до положения «младшего брата» московского князя, навсегда отказывался от притязаний на владимирское княжение, на Москву и на Новгород. Отныне он обязывался помогать Димитрию против Литвы и Орды и свободно пропускать новгородские товары через тверские земли. Со своей стороны Димитрий оставлял Михаилу права независимого князя с титулом великого.

Вскоре после покорения Твери скончался неутомимый воин Оль-герд, и Великое княжество Литовское вступило в период внутренних смут. На юго-западных границах Руси наступило спокойствие. Отныне все внимание Москвы переключается на ордынский юго-восток.

Хан Мамай до поры до времени откладывал генеральное наступление на Русь, поскольку в Орде свирепствовал мор. Но отдельные отряды татар вторгались в русские земли. В 1377 году царевич Арапшах разбил ратников нижегородского князя Димитрия Константиновича на реке Пьяне. А год спустя Димитрий Иоаннович на реке Воже одержал внушительную победу над войсками татарского мурзы Бегича. Это была первая крупная победа русских войск над ордынцами, добытая в открытом сражении.

И в то тревожное время у Димитрия наметился разлад с его наставником и советником митрополитом Алексием по вопросу о преемнике главы Русской православной церкви. Престарелый Алексий видел на этом важнейшем посту только основателя Троицкой обители — Сергия Радонежского. Князю же приглянулся священник церкви села Коломенского Митяй. Всего в достатке было у Митяя — и представительности, и ума, и красноречия, и хитрости. Димитрий сделал его своим духовным отцом и даже доверял хранить великокняжескую печать. Долго князь уговаривал Алексия, чтобы тот благословил коломенского попа на митрополию, и в конце концов уговорил.

Был и еще один претендент на место Алексия: ученый сербин Кипри-ан, поставленный в митрополиты константинопольским патриархом без согласования с великим князем. Отвергнутый русским духовенством, Киприан жил в Киеве и управлял литовской церковью.

Когда в 1378 году Алексий скончался, Митяй не стал дожидаться утверждения патриархом и самовольно возложил на себя белый клобук и митрополичью мантию. В течение полутора лет самозванный митрополит судил-рядил церковные дела. Но благословение греческого патриарха получить все-таки было необходимо, и Митяй с пышной свитой и богатыми дарами отправился в Константинополь. В знак своего особого расположения и доверия Димитрий снабдил его «белыми хартиями» (незаполненными грамотами) со своей печатью.

В пути Митяй неожиданно умер, и его свита не придумала ничего лучше, как найти кандидата в митрополиты в своей среде. Выбор пал на переяславского архимандрита Пимена.

На кандидата были заполнены «белые хартии», патриарха умилостивили богатыми подношениями, и рукоположение нового главы русской церкви состоялось. Димитрий пришел в ярость, когда узнал о самоуправстве послов. Все замешанные в этом деле, в том числе и Пимен, попали в опалу. А место митрополита временно занял вызванный из Киева Киприан.

Между тем до Москвы стали доходить тревожные вести о новых набегах ордынцев. Раздраженный поражением Бегича, Мамай срывал зло на Рязанской земле. Князь Олег из разоренного княжества приехал в Орду и поклялся верно служить хану против Москвы. Одновременно он известил Димитрия, что татары собираются повторить набег и что Мамай идет на Русь «со всем царством», поддерживаемый литовским князем Ягайло.

Летом 1380 года стало известно, что татары заложили стан в устье реки Воронеж, и туда стекаются находившиеся в военном союзе с Мамаем военные силы хивинцев, ясов, буртасов и крымских генуэзцев. Димитрий срочно разослал по русским княжествам гонцов с призывом встать на защиту Отечества. Ответ не заставил себя ждать. Земли московские, суздальские, ростовские, владимирские, нижегородские, белозерские, муромские прислали своих ратников в Москву. Пришли даже братья Ольгердовичи с псковичами и брянцами. В стороне от общего дела остались лишь рязанский и тверской князь, не признававшие власти Москвы. Всего под знаменами Димитрия собралось до ста пятидесяти тысяч воинов.

За благословением на великую и праведную сечу князь Димитрий обратился к святому старцу Сергию Радонежскому. Настоятель Троицкой обители преподобный отец Сергий обладал даром пророчества, и когда он предсказал князю жестокое кровопролитие, но в итоге — победу, это известие воодушевило войско. Сергий выделил в сподвижники Димитрию двух иноков-воинов -Александра Пересвета и Ослябю.

Вскоре по Москве разнеслась весть: русская рать перешла Оку. Издавна река Ока была своеобразным русским Рубиконом. Переправившись на ее правый берег, человек вступал на землю кочевников, испокон веков осаждавших Русь. Всем стало ясно, что предстоит жестокая битва. Летописец сообщал, что была тогда в Москве «печаль великая, и во всех концах города поднялся плач горький, и вопли, и рыдания». Народ, предвидя большие жертвы, заранее прощался с близкими.

6 сентября 1380 года русское войско подошло к Дону. На княжеском совете возник спор, переходить ли реку или встречать противника на своей стороне. Нашлись осторожные воеводы, советовавшие Димитрию не переправляться и тем самым сохранить пути отхода. Но против этого мнения решительно выступили оба Ольгердовича. Они смогли убедить князя в том, что, перейдя Дон, никто уже не будет помышлять об отступлении. Надо было идти вперед, чтобы не оттягивать начало сражения, ибо на подмогу Мамаю мог подоспеть Ягайло с литовцами.

В ночь на 8 сентября русские полки переправились через Дон и двину- лись к устью реки Непрядвы. К полудню противники сошлись на обширном Куликовом поле. Сражение началось поединком двух витязей: огромного печенега Челубея и русского монаха Пересвета. На всем скаку «поединщики» сшиблись копьями и телами, и оба замертво упали на землю. И тогда на десятиверстном пространстве поля закипела битва, какой Русь еще не видывала.

Князь Димитрий Иоаннович накануне сражения накинул свой плащ на плечи одного из приближенных — Михаила Бренка, а сам в доспехах простого воина встал в ряды передового полка. Значительную часть этого полка составляли «небывальцы», то есть новобранцы — люди, совершенно неопытные в военном деле. На них-то и пришелся первый удар ордынского полчища.

Русские долго не уступали противнику, и лишь к исходу второго часа жестокой сечи наметился перевес Мамаева войска. Оно сломило сопротивление передового русского полка и уже подбиралось к княжеским стягам. И когда победа татар казалась несомненной, в тыл им ударил отборный засадный полк князя Владимира Андреевича и волынца Димитрия Боброка, до того времени скрытно располагавшийся в дубраве в западной части поля.

Выступление засадного полка решило исход битвы. Монголо-татар, оказавшихся зажатыми с двух сторон, охватила паника, и они обратились в бегство. Мамай, с вершины Красного холма наблюдавший картину разгрома, только и мог сказать: «Велик Бог христианский!» Трид- цать верст до реки Красивая Меча гнали русские полки остатки Мамаева воинства и вернулись к месту сражения с богатыми трофеями.

Долго не могли найти отважного князя Димитрия. Разнесся слух, что он убит, так как многие видели, как погиб одетый в княжеский плащ его боевой товарищ Михаил Бренко. Наконец великого князя обнаружили под ветвями срубленного дерева в иссеченных доспехах, оглушенного, но живого и даже не раненого.

Победа русских полков на Куликовом поле была полной. Литовский князь Ягайло опоздал к сражению всего на один дневной переход. И, узнав о позорном бегстве Мамая, он поспешно отступил. Потери в войске Димитрия были очень велики, осталось в живых только 30 тысяч воинов, поэтому князь не решился преследовать неприятеля до реки Ахтубы, где находился лагерь Мамая. Казалось, что теперь Орда разбита, падет, и никогда больше ни один хан не дерзнет нарушить границы русских земель. К сожалению, все оказалось не так просто: до полного освобождения Руси от монголо-татарского ига оставалось еще долгих сто лет. Но все же победа над Мамаевым войском в корне изменила положение дел, привела к дальнейшему объединению разрозненных русских княжеств и окончательному становлению русской нации.

Русь ликовала, встречая победителей. Их путь от берегов Непрядвы до Москвы стал всеобщим торжеством. Люди поздравляли воинов и себя с победой, сравнивали Димитрия с Александром Невским, а Куликовское сражение ставили в один ряд с Невской битвой. Победа на Куликовом поле во второй раз показала уязвимость монголо-татар, закрепила за московским князем репутацию самоотверженного защитника и руководителя Северо-Восточной Руси. Народ нарек князя-победителя Донским, а его брата Владимира Андреевича — Храбрым.

Мамай, бежавший с берегов Дона, был еще раз разбит ханом Тохтамышем и погиб от рук генуэзцев. Повелителем раздробленной Золотой Орды стал Тохтамыш. Он дружелюбно известил русских князей о своей победе над их общим врагом. Послов этого «заяицкого правителя» (то есть кочующего за рекой Яик) ласково приняли в Москве и по обычаю щедро одарили. Но уже в следующем году ханскому отпрыску, приехавшему звать Димитрия в Орду, намекнули, что отныне русские князья не могут гарантировать ему безопасности на обратном пути из Москвы.

В ответ Тохтамыш, решивший наказать Донского за неповиновение, двинулся на Русь. Когда его войска неожиданно появились под Москвой, Димитрий вывел русскую рать в поле, но силы были слишком неравны, и князь повернул обратно. Оставив стольный град, он выехал в Кострому, чтобы собрать ополчение. В августе 1382 года Тохтамыш коварством захватил Москву, разорил ее и несколько других городов.

В следующем году Димитрию пришлось вместе с тверским князем Ми- хаилом оспаривать великокняжеский ярлык в Орде. Донской был вынужден долго унижаться перед Тох-тамышем, прежде чем великокняжеский стол остался за ним. В Орде в качестве заложника задержали сына Димитрия Донского — Василия и вытребовали у русских огромный выкуп — 8 тысяч рублей. К тому же в качестве наказания на Русь хан наложил тяжелую дань — по полтине ] с деревни, даже если деревня состояла всего из двух-трех дворов. С русских городов татары брали выкуп золотом.

Димитрий принял эти условия, тогда его двоюродный брат и верный соратник Владимир Андреевич Храбрый выразил неодобрение подобной покорности и не пожелал признавать старшинство великокняжеского сына Василия Димитриевича.

Помирился Димитрий Донской с Владимиром Храбрым всего за два месяца до своей смерти. Он умер скоропостижно, в возрасте 39 лет, в мае 1389 года, не успев даже принять схиму. После него осталось семь сыновей и четыре дочери.

Два его потомка — Василий и Юрий Димитриевичи — стали великими князьями. В своем духовном завещании Димитрий Донской впервые благословил старшего сына Василия «отчиною своею великим княжением». Остальные сыновья получили другие уделы и обязывались находиться «под рукой» старшего брата, великого князя.